Форум выпускников Свердловского высшего военно-политического танко-артиллерийского училища и Екатеринбургского артиллерийского института (высшего артиллерийского командного училища)
Старый сплетник ту намедне Нам рассказывал про "ВЗГЛЯД" Про грядущий час последний Про его звериный взгляд. Про тбилисских флибустьеров Про скотину Кудрина Оприверженцах манерам Буржуазного говна. Про 2-ю батарею Написавшую письмо. Про опасность гонореи При хожденьи без галош. Старый Андерсен экспромтом Без бумажки говорит Он пугает всех потопом Безудержный троглодит.
Скоро выйду из дурдома. Не забуду никогда Я У К Т У С С К О Г О содома. Молодые слышь,года.....
Братья, вспомнил пару песен (переделки на мотив "Старой мельницы" и "Вернисажа") о нашей курсантской жизни, к сожалению не помню автора: СВВПТАУ посвящается… I Там, где танк стоит с «Катюшей», где квадратный снег лежит, Там, где отмерзают уши двадцать лет «дурдом» стоит. Ref: Там все на «шаре» катаются, Доню шугаются, Сало в столовой едят. От «крокодилов» спасаются, с Деревом лаются, Жить по-старинке хотят. II На Уктусском косогоре наш суровый дом стоит, Огороженный забором, сохраняет внешний вид. III Там всегда идет работа, в век высоких скоростей Труд ручной у нас в почете, говорят, что так быстрей… IV Я уеду в край далекий, ЗГВ или ДальВО И сквозь беды и тревоги буду вспоминать его…
Ст. прапорщик Мазур I Есть старший прапорщик у нас, по две машины марки «ВАЗ» За один год он покупает… Его боится первый курс, ну а под выпуск, словно ПТУРС Он в страхе в отпуск улетает… Любитель вставки вынимать, перчатки черные снимать И придираться без причины… Его молдавский интеллект нас удивляет много лет И мы поэтому поем… Ref: Ах комендант, ах комендант, как жаль, что я еще курсант! Меня достал помощник твой, он за твоей спиной герой. Он старшим прапорщиком стал за то, что жить нам не давал, Состав картошки разгрузил и «Жигули» себе купил… II ………………………………………………………. Хапуга, рвач, «предприниматель»… Любимец генерала он, и мнит, что он Ален Делон, А сам в душе очковтиратель. Он очень любит секретарш и часто с ними входит в раж, И зажимает увольняшки… Своею властью опьянен, он жгучей желчью начинен- Так пусть же попадется он!
На Урале Среднем снег белый-белый И зима здесь каждый год так длинна Бронь холодная такая,что рука к ней примерзает И конечно(между нами) холодно.
Но забудем про мороз крепкий-крепкий Расскажу про город,я,про СВердловск Очень он большой и дивный-Древний город Катерины Только лучше уж родного не найдёшь
Красота такая здесь-не опишешь В лес зайдёшь и не сомкнёшь челюстей Снигери здесь и синицы хоть единственные птицы Создают картину всёж прелести
На Урале Среднем снег белый-белый И зима здесь каждый год-две сотни дней Думал я тебя забуду средь заснежанного чуда Но чем дальше уезжаю-люблю сильней
В открытое окно ворвался свежий ветер Заброшены дела,забыто всё на свете Дорога вдаль летит ,неблизская такая Сейчас она для нас желанная родная
Погоны с буквой К на куртках цвета хаки А груди блестят заслуженные знаки И проводник в купе зашёл на "чашку чая" за службу ,за мечты мы чашки поднимаем
Стучат колёса в такт дорожной нашей песне Почти как на парад ,мы в летний отпуск едем Дорога вдаль бежит неблизкая такая Сейчас она для нас-желанная,родная.
Отправлено: 31.05.06 09:12. Заголовок: А это- на первом. Всем мамам посвящаю...
Мне казалось- детство- вечно И со мною, как награда Дом и мама, наша речка И огурчики из сада Дома бок у печки теплый, Из трубы над крышей- дым, Все- родное, даже стекла, Что разбиты мной самим. И с улыбкой вспоминаю, Что когда-то было- с плачем Мама, милая, я знаю, Что не может быть иначе. Мама, милая, я знаю, Что меня ты ждешь и даже Лишь глаза я закрываю- Словно руки твои глажу... И пирог горячий, с вишней, И постель- всегда готовы. Ты прости меня, мальчишку, Просто, не приеду снова... Вспоминаем невзначай мы, Что стареют наши мамы, Приезжаем лишь на чай мы, Да и то- " на чемодане". А бывает, сердце стонет, Только вспомню дым над крышей, Там такое все родное. Там цветет родная вишня...
а это написано в курсантские годы- по временной составляющей подходит...
При открытии ветки имелось ввиду творчество : Мятая портянка на лице твоем Спишь ты беспробудно сладким своим сном Только лишь казарма бедная не спит Слышно как какой-то пид**ас храпит.
Год 1989-й.Рабкоманда.Работали на фарфоровом, жили в общаге, питались по талонам в заводской столовке.Супер.По вечерам- дискотека, то-се, танцевали трое-он, она и у него...Раз в неделю за добычей- училищный Камаз.На заводском складе восстановлен учет и контроль, в нашу пользу, конечно... Ну, и на философию потянуло прикладную...
По мозгам бьют капли душа, Заливают нос и уши, И стираю я носки, Чтоб не сдохнуть от тоски. Чтоб не "кинуть кони" вдруг, Рядом есть хороший друг. Но минутку, дайте срок!- Вот и выстиран носок!, Переходим по порядку И стираем для разрядки Все , что мылится и пенит, Все, что глаз хозяйский ценит... Да что толку петь об этом Сим бездарнейшим куплетом...- И душа промыта вся, Весь сияю , и кося Взглядом строгим, я опять Спать ложился на кровать... Ах, какое это чудо- Быть помытым, словно блюдо, И сиять кристально-чисто, Быть хрустальным и лучистым... Душ!!! Да что, моя душа, Ты ж не знаешь ни шиша- И расписывать не буду, Ах!-какое это чудо!-Словом, мойте нос и уши В бане, в ванной, Лучше- в душе!
Повешу подкову над дверью, И пусть не пройдет стороной Счастье- повеса растерянный, Вечно лихой и хмельной... Заглянет пусть к нам на гулянку, Нальем до краев вина. Гуляка хмельной, отложи "тальянку"- Теперь она здесь не нужна. Теперь век иной, а ты- тот же, Проходишь, когда тебя ждут... Зайди, я прошу тебя, Может, найдешь время в дом заглянуть? Так часто тебя не хватает, Иным- щедро льешь через край... Я знаю-такое бывает, Но счастьем нас всех-уравняй... Пусть верю я в это поверье И пусть посмеются друзья: Повешу подкову над дверью- И ты не покинешь меня...
Из сборника песен 2 роты 1988 года выпуска: Град наш может и старинный, счет веков ведет он длинный Жизнью бурной и партийной он живет уж 20 лет С той поры как на Уктусе, в модермовом самом вкусе Министерства обороны был построен минарет
Мостовые сдесь видали марш на пайку, крик скандальный здесь начальники рычали и равняли всех подряд Получив тут массу вводных к делу вообщем не пригодных КПП от земноводных отбивает наш наряд
Здесь кормили нас на славу и в столовой съев отраву Занимали мы по праву хвост огромный в лазарет Здесь зеленкой мажут метко, от всех бед одна таблетка И в палатах тут не редко мест для нас свободных нет
Град наш древний, град наш славный Он в Сверловске самый главный. Он опорный край державный Замполиты здесь живут Мы свой дом работой славим Лед лопатами буравим Но а то, что мы оставим, пусть другие разобьют.
Привет, друзья! Продолжаем вспоминать курсантские песни. Предлагаю вашему вниманию творчесские наброски на тему: Курсанты и уральская зима:
Белой вьюгой кутерьма запорошила Уктус Надвигается зима на несчастный 1-ый курс Он не знает слова Лень, потомк-то целый день Первокурсник роет снег, словно снежный человек А когда пройдет метель и дорожки занесет Начинает карусель возле ДОСов 1-ый взвод
Белый снег, белый снег, белый снег, белый весь Белый снег, белый снег, белый снег он весь здесь Со окрябком рано утром ступаю, на ходу не спеша засыпаю А у клуба огромный сугроб(2 раза) Завируха метель, завируха Зазвинело отпавшее ухо И его уж никто не найдет и никто не пришьет.
Валенки на снегу-это уборка платца Нам они ночью снятся, валенки на снегу Валенки на снегу, снова примерзли к коже К снегу примерзли тоже, холод согнул в дугу
Валенки на снегу, пламя замерзло спички Дохнут в полете птички, жаль что я так не могу Валенки на снегу - это кошмар Урала Платц подмести сначала я уже не смогу.
С уважением Кривоборский Андрей 1 рота 1988 года выпуска
Дорогие друзья! В середине 80-х стоматологом училища была очаровательная женщина. Выпускник нашей роты Вечеслав Антонос посвятил ей песню, слова которой я с удовольствием предлагаю вашему вниманию.
К зубному шагаю, забыв про усталость и страх Пилотку сжимаю в дрожащих и потных руках Заветную дверь я тихонько открыл И сердце забилось в груди. Входи, о-о-о-о, Входи
Вокруг, не мигая, сверкает холодная медь Глаза закрываю, мне страшно на это смотреть Врач хищно с подноса кусачки взяла И з зубом расстался мой рот. Не тот, о-о-о-о, не тот.
Я бился и рвался, судьбу и врачиху кленя Но в кресле остался, держало пол-взвода меня И снова кусачки, и снова кошмар, Три зуба лежат на щите. Не те, о-о-о-о, не те.
Ах эта врачиха, ей дьявол, наверное, родня Очнулся я скоро, водой отливали меня Как только сумею я на ноги встать То в руки возьму по-ружью. Убью, о-о-о-о, убью.
(Музыка из песни Газманова " Люси"
Пойте вместе с нами! Кривоборский Андрей, 2 рота 1988
Я, ребята, курсант, Что само по себе и не ново. В настоящий момент Это самое модное слово, Век живи, век учись!- Увольненье, наряд- все едино...- Так и жизнь пролетит, Ах, как жаль, что она не резина! Мне так мало дано- "увольняшка" одна в две недели, И лишенье одно, И душа еле держится в теле... В звоне каждого дня Не дает мне желудок покоя- Денег нет у меня, Жизнь, ты знаешь, что это такое! Ах, как годы летят- Мы грустим, время то вспоминая, Жизнь, ты помнишь ребят, Что погибли, диплом защищая! Так дерзай и твори, В славных звуках армейского гимна!- Я люблю тебя, жизнь!- Но не вижу, что это взаимно...
В кабаке собрались "курсы", Выпить чарочку хмельного, Подсчитать свои ресурсы, И уйти в систему снова: Песня грустная такая Слышится далЕко где-то, На глазах получка тает- Вот она была- и нету...(2 раза) Завтра нас на кросс погонят- Изойдемся едким потом И сойдем на повороте, Может, даже целым взводом: Песня грустная такая Слышится далЕко где-то, На глазах здоровье тает- Вот оно былО- и нету!(2 раза) А назавтра уезжают Лучшие ребята с курса, Мы же в роте остаемся Для "рабочего ресурса": Песня грустная такая Слышится далеЕко где-то, На глазах улыбки тают, Вот они былИ- и нету!....
Вот и наш закончен вечер. Догорая, гаснут свечи, Ветер пламя рвет, бросая вон... Небо зев разинет грозный И осядет ливень звездный На парадном золоте погон...
ПРИПЕВ: Замыкая круг, Ты назад посмотришь вдруг, Там увидишь в окнах свет, Сияющий нам вслед... Службу здесь несли, Здесь влюблялись и росли, Тут открыли твой талант, Запомни, лейтенант!
Не забыть нам, как бывало, Солнце весело играло За плечами гранями штыка, Как из танка вылезали И, на башне сев, искали В смятых пачках крошки табака...
Помнить будем мы о многом, И по жизненным дорогам Долго будем мы еще бродить... Но в цепи солдат шагая, И у самой двери рая Дружбу дней курсантских не забыть....!
Однажды шумною толпой, о-о-о-о-о-о На полигон притопал строй, о-о-о-о-о-о И пусть зубы у ребят стучат И в ладони вмерзли в автомат Но снова надо нам бежать Свинарник штурмовать
Полигон, ох, полигон Полигон, ох, полигон Ты снегов и грязи край Комаров балотных рай Тут не выживет народ Только БОУП здесь живет
Танк на дыбы взлетел как конь, о-о-о-о-о-о Давно пора вести огонь, о-о-о-о-о-о Но мишеней в трипмплекс не видать Раз не вижу, то куда стрелять Но вышку, вдруг, в прицел поймал И плавно спуск нажал
Пр.тот-же
А помнишь друг, как мы с тобой, о-о-о-о-о-о Бежали 20 со стрельбой, о-о-о-о-о-о Пар из глоток взвился до небес И дрожал от мата темный лес И Ара у лыжни лежал И вроде не дышал
Пр. тот-же
Музыка из песни " Веселых ребят" " Сеньорита, я влюблен" Пойте вместе с нами!
Которые сутки не видим мы воли, Снегами покрылся родной полигон... Не падайте духом, товарищ полковник, Кончайте скорее играться с огнем...(2раза) Мелькают проспектом знакомые лица Здесь-все "по-гражданке"- не хочешь, не верь... Все ищут, что делать, и где бы напиться И тут, извините, уж не до манер... А вечером "курсы" проносятся яро, Ну, что загрустили, "Дзержинка" нас ждет!- Ведь мы-замполиты, ведь мы- комиссары,- И девочка Ваша от нас не уйдет... А завтра угрюмо идем батальоном Развод в понедельник-из строя не сбечь... Сегодня нам ротный расставит "пистоны"- Он мастер на это, ему не перечь... Уральское солнце, Уктусское солнце, ЯК-40 на взлетке застыл, как стрела... Послушай, Петрович, а, может, вернемся?...- Зачем этот отпуск...Родная земля...
Не забыть нам, как бывало, Солнце весело играло За плечами гранями штыка, Как из танка вылезали И, на башне сев, искали В смятых пачках крошки табака...
У уральских цветов запах одуряющий Задремал часовой не поднять никак Не буди паренька грозный проверяющий Он во сне видит дом, бабки да кабак Он во сне видит стол да закуски разные О перловой крупе он совсем забыл А еще он забыл про тарелки грязные Что в нарядах порой ломом в баке мыл
пр: Мы все в душе романтики, давай поспим курсантики Так сладко спать в сиянье звезд и наплевать на мрачный пост
Часового сморил на посту здоровый сон Он храпит словно слон тут не до манер Посмотрите вокруг, что-же охраняет он Покосившись стоит старый БТР Куча бочек пустых, сломанные лесинки Класс без окон стоит, что тут можно взять А еще стулья есть мамонтов ровесники Диверсантов сюда можно и не ждать.
В небе июньском, В небе извечном Падали 2 звезды... Падали звезды Прямо на плечи И улыбались мы... Этот счастливый Праздник паденья Голову нам Вскружил... И на погоны Ловким движеньем Каждый их прикрепил...
ПРИПЕВ: 2 звезды, 2 светлых повести И я и ты- как в невесомости... Прощальный вальс уйдет в забвение- 4 года- как мгновение...
Звезды большие В небе сияют Падать им не дано, Тем, кто легко их сорвать Мечтает, Можем сказать Одно: Если хотите вы пригреваться Возле готовых звезд, Можете вы в итоге остаться Даже без малых звезд...
Скоро ночь. У костра есть и чай и тепло, и табак... Ветер трогает сосны И аккорд не подстроить никак... Пляшут тени огня по шершавым гудящим стволам Наши мысли-друзьям, Наши песни- друзьям, Все-друзьям! Ты послушай, дружище, Нам рано гитары чехлить- Мы свое не допели, А страшно одно- не дожить... Так, пока наши чувства не лживы И служат сердцам- Наши мысли- друзьям, Наши песни- друзьям, Все-друзьям! И, пускай далеко от друзей Нас уносят дела- Пламя наших костров Все сомненья сжигает дотла... Все, что было и будет- Все это завещано вам- Наши мысли-друзьям, Наши песни-друзьям, Все-друзьям!!!
Эту песню пели в агитбригаде "Поиск", в которой и мне довелось быть. Сомневаюсь, что это наша, училищного розлива песня, но она достойна находиться на нашем сайте! Кто за?
Ну и что же?- Все разлетелось в прах. Настроенье- острожье, Или- как в цепях. Наплевали в душу. Сапогами изгадили. Застирать бы- Да трушу- Как бы не села, чистоты ради... Измучили, И на сердце вериги навесили. Невезучий я- Вот и невесело... И кричу я- Да слышно-чуть. Не хочу я Выбрать легкий путь. Босиком пусть, Да по стеклам, А удача пусть Ко мне- боком... Для меня- что ж- Много ль надо?- Лишь бы ты ждала- Вот награда...
"Когда я итожу То, что прожил. И роюсь в днях- Ярчайший где..." В.В.Маяковский
Длинные волосы, модная челка Сумка спортивная, верхняя полка... Едут в вагонах ребята Союза, А в чемоданах-учебники грузом. Под перестук им, романтикам, снится: Танки и пушки, а, может, граница... На КПП их встречаюс с улыбкой, За что они платят домашнею рыбкой... Выпуск прошел и не сняты плакаты, В училище гвалт абитуры лохматой. Все- в отпусках и лишь темною ночью Вспомнят, что им возвращаться-"не очень"... Здесь невезенье и радости рядом, Здесь отбивают уже телеграфом Папам и мамам о том, что- курсанты, А многим приснятся уже аксельбанты... Вечно голодный и вечно холодный Первый в училище курс "пешеходный", Если ты выжил- ты будешь мужчиной: "Коль надо причину- то это причина". Но вот на рукав "бутерброд" налепили, Освоили "шару" и славно зажили И, можно сказать без натяжки и фальши- Уже утешает, что есть курс помладше. Вот выход свободный, такой долгожданный Уже надоел, а, казалось бы, рано Как весело жить- лишь бы трогали мало...- Курс третий прошел- и нас старше- не стало... Мы с гордостью форму порою наденем- Ведь то, что имеем- так часто не ценим... И с завистью смотрят на нас, как когда-то Смотрели и мы.Вы признайтесь, ребята! Но, вот нам до выпуска ровно минута, А нам уже жаль расставаться, как будто, И верится, что соберемся мы вместе И лет через 20 споем наши песни...
Не хочу я Выбрать легкий путь. Босиком пусть, Да по стеклам, А удача пусть Ко мне- боком... Для меня- что ж- Много ль надо?- Лишь бы ты ждала- Вот награда...
Снова расплакалось небо дождем Ласковым. А мы почему-то погоду ждем Майскую. Солнца и лета ждем Жаркого, Под тучами с серым дождем Шаркая. Где-то оставили мы Прошлое. Детство, цветные сны Брошены. Лужи теперь вокруг Немеряны- Детство- вот так, вдруг- Потеряно... Как жаль, что стало все Памятью, Запорошенной снежною ЗАмятью... А мы все ж погоду ждем Детскую... Может быть, вернем, Лет себе?... Снова дождь в окно Скошенный- Я смотрю кино Прошлого...
Моя лысая судьба Облажалась беспримерно И лечебная ходьба Не поможет мне, наверно Солнце больше не встает, Облаками скрыто небо, Обтрепался переплет, И чернильница-из хлеба... Симпатически пишу, Скуку скукой разгоняю, Моему карандашу Напеваю:"Баю-Баю..." Я заплыл недалеко, Лет за 30 с запятою, И грести пока легко, Хоть и силы за чертою... Унесло волной жилет- Вряд ли кто его догонит... Но трусливых мыслей-НЕТ! (Говорят, оно- не тонет...)
Я бился и рвался, судьбу и врачиху кленя Но в кресле остался, держало пол-взвода меня
Андрюша, молодец! В наши 73-76 гг была тоже уникальная "стоматологиня". Звали эту врачиху "Марта - доломай". По воли ее "профессионализма" я не за что лишился переднего зуба и два месяца пролежал в окружном госпитале с абсцесом. Во как бывает, двоешники ведь тоже диплом врача получают... .
Я звезд не хватаю с небес. И звезд чужих не считаю.- Черт с ними, вернее, бес, Их знать не хочу- и не знаю! Мне дела нет до чужих побед И до чужих успехов- Был бы готов на костре обед, В палатке б - не капало сверху... Меня влекут иные ветра, Я жить не могу без дороги И сам поднимаю себя иногда В нее- по команде тревоги! Терпеть не могу асфальтных путей, Прямых, как площадка- Иду идти туда, где трудней, И где есть загадка...
На карнавалы мы не ходим,- Деревня.Что тут говорить. Мы шашни по углам заводим И за амбаром тожа вить. Однако среди девок наших Уродин безобразных нет Они видать глупее Ваших Махону умному привет
Маниакален и ревнив Капризен,скудоумен,вреден, лжив Патологически блудлив ........................................... За что такого полюбила???
Хотел влюбиться в Александру Но вспомнил до того ли мне Упаковаться лучше в тару И перебывать в бессрочном сне Не потревожу Ваши уши И нос не потревожу Ваш Пойду ка выпью водки лучше До завтра. Завтра буду Ваш
Она не была до конца откровенной И взгляд ее часто летел на часы Быть может, желала она перемены Иль делала вид, что надежды пусты Быть может хотела продолжить беседу, И были приятны лукавы слова... И длинные пальцы ее теребили Подола край платья из хлопка и льна… Бретелька лукаво склонилась и манит О нет, не заметила этот пустяк… Она не свободна и ты уже занят А стало быть, здесь в отношеньях «висяк»… И может игриво она попрощаться И легкую фразу отвесить в довес Нет, батенька, нечего тут обольщаться, Ты муж, и к тому же семейства Отец!
В июне,друг,нам упадут не с неба, звёзды на погоны Прощальный взгляд,пожатие рук Мы сядем в разные вагоны... Но знай одно-через года Когда виски окрасят вьюги Скажу я сыну:-сядь малой Я расскажу ,тебе,о друге!!!
Сообщение N: 656
Подразделение и год выпуска: 5 танковая рота 1991
Рейтинг:
4
Отправлено: 30.11.06 20:26. Заголовок: Re:
Кома 2тр 1988 пишет:
цитата:
под мелодиюж какой песни написан этот шедевр, не могу сообразить, все песни перебрал?
Андрей привет! Все очень просто: Am Dm (по утру) Увозил нас поезд рано по утру G C (самую дыру) Увозил нас поезд в самую дыру Am Dm (равно легко) Но на сердце было все равно легко F E (далеко) Благо от дурдома далеко Am Dm (стаж) Замполиты! Едут на свой первый стаж G C (тащатся) E (Уралмаш) Замполиты! Тащатся Химмаш и Уралмаш Am Dm (волк) Замполиты! Нам не страшен серый волк F E (едут) Замполиты! Едут в самый захудалый полк
Лично я слышал эту песню от Володи Петрова зимой 1987 года во время его стажировки в Печах. Тогда же содрал слова и аккорды, а летом 1987 года пел ее на абитуре. Блин, когда сохраняешь, все аккорды сдвигаются влево, пришлось продублировать с каких слов делать переход.
Сообщение N: 657
Подразделение и год выпуска: 5 танковая рота 1991
Рейтинг:
4
Отправлено: 30.11.06 20:39. Заголовок: Re:
Братья! Кто помнит эту песню:
Господа лейтенанты, встаньте! Господа лейтенанты, вспомните! Ведь мы никогда не кланялись, даже если было больно нам. Господа лейтенанты, спасибо вам за годы совместной службы, Не вместить никаким курсивом нашей суровой дружбы.
Господа лейтенанты, выпьем за эти четыре года. До дна лейтенанты выпьем, ведь завтра, быть может, тревога! .............................................................................................. Укрываясь одной шинелью, через тернии шли к этим звездам.
Сообщение N: 661
Подразделение и год выпуска: 5 танковая рота 1991
Рейтинг:
4
Отправлено: 01.12.06 14:59. Заголовок: Re:
Кома 2тр 1988 пишет:
цитата:
Андрей, спасиба за аккорды, но этого мало.
Привет Андрей! Песня самопальная, т.е. народная, а не содранная. Мелодию могу напеть или наиграть. Звони +375296682512 (моб.) или +375172666440 (дом.).
Сообщение N: 157
Подразделение и год выпуска: 7 тр 1992 года Кто воевал имеет право отдохнуть у тихой речки
Рейтинг:
1
Награды:
Отправлено: 15.12.06 12:41. Заголовок: Re:
Частенько заглядывал сюда в качестве гостя, а сегодня достал из дальнего уголка и свой курсантский блокнот, тоже есть что вспомнить и поделиться:
У нас различий вроде нет, Но ты потом не майся Носить я буду пистолет, Он - сумку для хозяйства. Я сапоги, а туфли он, Он фрак, а я погоны. Он будет бегать в гастроном, А я на полигоны. В кровати мягкой будет спать, А я в окопе где-то Тебя он будет целовать, А я - письмо с приветом. Ну что ж, решай меня забыть Он просто штатским должен быть. Я должен быть ВОЕННЫМ.
Сообщение N: 164
Подразделение и год выпуска: 7 тр 1992 года Кто воевал имеет право отдохнуть у тихой речки
Рейтинг:
1
Награды:
Отправлено: 16.12.06 11:38. Заголовок: Re:
Привет всем! Чевствовал со вчерашнего (пятничного) вечера нашего Паливоду Игореху по поводу его юбилея, имеем право (см. девиз). Без участия оного, правда, поскольку Киевский он наш, посему заочно (не в одно лицо, конечно, и не напротив зеркала) . Домой е-мое не попал (да и смысловой нагрузки не прослеживалось, т.к. в 06.00 ждали "неожиданную", как учили в автошколе, тревогу (типа "ПРИБОЙ"), что и произошло есессно). По результатам проведенного мероприятия от любимой (жены) получил по факсу увольнительную записку с открытой датой, так что сижу в конторе задумчивый. А посему, в соответствии с актуальностью момента, докладываю законспектированный курсе на третьем знакомый, думаю всем, -
УСТАВ ЖЕНЫ ОФИЦЕРА
ст. 1 Муж всегда прав
ст. 2 Если муж не прав, см. ст. 1
ст. 3 Быть женой офицера - подвиг
ст. 4 Жена офицера должна отвечать следующим требованиям:
ст. 6 Жена должна помнить, что муж - человек безупречный
ст. 7 Жена - украшение семьи
ст. 8 Порядок в доме - почетная обязанность жены
ст. 9 Семейный очаг является священным и нарушать его - преступление
ст. 10 Жена должна быть готова перенести семейный очаг в любую точку земного шара
ст. 11 Если муж дома, жена отвечает за его настроение и внешний вид
ст. 12 В день приезда мужа гостей лучше не звать, т.к. командировка любит сильных и смелых, а сильные и смелые любят поесть
ст. 13 Приезд мужа не должен быть неожиданностью для жены
ст. 14 Узнавать у мужа не менее чем за сутки о выезде на учения и их продолжительности
ст. 15 Жене офицера запрещается появляться вне дома без разрешения мужа, даже если ее жизни угрожает опасность
ст. 16 О количественном составе семьи жена должна договариваться с мужем
ст. 17 Жена офицера воспитывает ребенка и прививает любовь к отцу и ненависть к воинской службе
ст. 18 Обмундирование жены должно быть модным и находиться в эксплуатации, указанной мужем
ст. 19 Стирка, приготовление пищи должно производиться во время отсутствия мужа
ст. 20 Муж обязан:
- периодически объявлять благодарность; - увольнять из расположения квартиры в случае выхода на работу или по хозяйственным делам; - в случае образцового поведения брать жену в отпуск.
Поощрения и взыскания ст. 21 Поощрения:
- снятие ранее наложенного взыскания; - награждение ценным подарком; - внеочередное увольнение к подруге; - письмо на Родину о достойном поведении.
ст. 22 Взыскания:
- выговор; - непосещение семьи сроком до 1 месяца; - лишение очередного увольнения.
Высшая мера наказания - развод
Да не обидятся на нас наши боевые подруги за эти юношские шалости, ведь любим мы вас! (но тем не менее вышеизложенное изучить и довести до подруг под роспись)
Сообщение N: 143
Подразделение и год выпуска: 2-я батарея 1990 г в
Рейтинг:
0
Награды:
Отправлено: 17.12.06 15:14. Заголовок: Re:
Тоже из курсантского блокнота. Жаль не мои...
Путь исканий труден и жесток, Я пройти его никак не мог Чтоб понять всю истину земную. Я искал пути к мечте своей, Верен был ей до последних дней, Но найти мне не пришлось такую.
И даже долгий серый дождь Мне не несет сегодня скуку. Я соберу все капли в гроздь И протяну любому руку.
Я помню суть своих исканий, Но не прошел всех испытаний Лишь потому, что был совсем один. Давайте помнить, что повсюду Нас могут встретить руки друга,- Ведь легче долгий путь пройти двоим.
Сообщение N: 173
Подразделение и год выпуска: 7 тр 1992 года Кто воевал имеет право отдохнуть у тихой речки
Рейтинг:
1
Награды:
Отправлено: 19.12.06 19:27. Заголовок: Re:
V.Strebkov пишет:
цитата:
Давайте помнить, что повсюду Нас могут встретить руки друга,- Ведь легче долгий путь пройти двоим.
Взгляни на звезды: много звезд в безмолвии ночном Горит, блестит вокруг луны на небе голубом. Взгляни на звезды: между них милее всех одна За что же? Ранее встает, ярчей горит она? Нет! Утешает свет ее расставшихся ДРУЗЕЙ: Их взоры в синей вышине встречаются на ней. Она на небе чуть видна, но с думаю глядит И взору шлет ответный взор, и нежностью горит. С нее в лазуревую ночь не сводим мы очес, И провожаем мы ее на небо и с небес...
Себе звезду избрал ли ты в безмолвии ночном? Их много блещет и горит на небе голубом. Не первой вставшей сердце вверь! И суетный в любви, Не лучезарнейшую всех своею назови. Ту назови своей звездой, что с думаю глядит И взору шлет ответный взор, и нежностью горит.
Цену дружбы мы все познали с первых курсов, пожалуй с КМБ, поэтому и стихи такие находим сейчас в наших училищных блокнотах. Кто по назначению души и призванию ТУДА в свое время пришел.
...Ты говоришь мне, что не можешь учиться дальше, что устал Что жизнь в училище ты все же совсем другою представлял. Что надоело жить в работе, без праздников и выходных, И дни в холодных каплях пота, и письма редкие родных. Что жмут тебе погоны плечи и надоел охват ремня. Ну что же, я тебе отвечу, ты только выслушай меня.
Да, может всякое случиться в начале трудного пути, Не мудрено и ошибиться, другой дорогой в жизнь войти. Тебе большая жизнь открылась, что постигается трудом, И на мгновенье ослепило сиянье золотых погон... И ослепленный блеском этим, в суровых буднях ратных дел - Ты лишь романтику заметил, а вот труда не разглядел. А этот труд - большой, тяжелый, Упорный, без воскрестных дней. Высоты здесь берутся с боем И с кровью, может быть твоей. Тебе же изменили силы в начале этого пути Тебя, как видишь, не хватило на то, чтоб этот путь пройти. У каждого своя дорога - Свое начало, Свой финал, И ты один из тех немногих, кто этот путь не угадал.
Что ж, получай другие званья, И мирно продолжай свой век. Пиши мне письма, До свиданья, Спокойный штатский человек.
Сообщение N: 184
Подразделение и год выпуска: 7 тр 1992 года Кто воевал имеет право отдохнуть у тихой речки
Рейтинг:
2
Награды:
Отправлено: 22.12.06 18:44. Заголовок: Re:
Стрижов А.А. пишет:
цитата:
Кто автор?
Привет, Стриж, с возвращением на Родину, как Байкал, рыбалка? А стихи Молчанова Л.Л., выпускника тоже политического училища с абривиатурой НВВПОУ, правильно говорит, как про нас. Не так ли? Записал у братки, когда он еще там учился, а я еще девченок за косички дергал в Чирчике
Сообщение N: 199
Подразделение и год выпуска: 7 тр 1992 года Кто воевал имеет право отдохнуть у тихой речки
Рейтинг:
2
Награды:
Отправлено: 26.12.06 20:28. Заголовок: Re:
Ответ студентам СИНХа
"А что такое курсанты? Они же простые би-квадратные уравнения решить не могут. Только и умеют стрелять да строевым ходить". (из разговора двух студентов)
Ремни, погоны, аксельбанты И строгий фон шинелей серых. Да, мы - курсанты, Мы - курсанты! Мы будущие офицеры. Нет, мы не пишем сочинений, И уравнений не решаем Лишь в яростном огне сражений Мы вас от смерти защищаем. Нам для того дано здоровье, Чтоб мы могли в предсмертном мраке, Захлебываясь липкой кровью Поднять своих солдат в атаку. И чтоб не разгибая спины, Придавленные вещмешками Дорог размазанную глину Месили молча сапогами. Не пахнет наша жизнь цветами - Ее ветрами жгут морозы, И про нее бы не стихами Писать, а самой черствой прозой. Конечно, проще быть студентом Конспект работ писать на совесть, Привычно жить одним моментом О будущем не беспокоясь. Не умирать от зноя летом, Не знать про тяжесть автомата, И получить при всем при этом На выпуск - званье лейтенанта! Но, преисполненный величья, Имея званье офицера, Ты сможешь отыскать отличье БРДМ от БТРа? Нам не в диковинку гранаты И трассы пуль в кромешной мгле, А за тобой пойдут солдаты На смерть в последнюю атаку?..
Нет, нет, Не стоит обижаться - Не каждый может быть военным, Но кто позволил вам смеяться Вот так, над самым сокровенным? И как могло вам показаться Что можно так, совсем спокойно Над нашей формой насмехаться И грязью обливать погоны? Ну а о тех, о тех солдатах Что тоже молодыми были, И не вернулись в сорок пятом - О них вы тоже позабыли?
Ну что ж, решайте уравненья И сочинения пишите, Ловите каждое мгновенье И насладиться им спешите. Живите с каждым днем все лучше О будущем не беспокоясь, А если вновь нависнут тучи - Мы защитим вас, Вы НЕ БОЙТЕСЬ!
Сообщение N: 1562
Подразделение и год выпуска: 2-я рота 1988 г в
Рейтинг:
8
Награды:
Отправлено: 26.12.06 21:12. Заголовок: Re:
Таран Сергей пишет:
цитата:
Нет, нет, Не стоит обижаться - Не каждый может быть военным, Но кто позволил вам смеяться Вот так, над самым сокровенным? И как могло вам показаться Что можно так, совсем спокойно Над нашей формой насмехаться И грязью обливать погоны?
Сообщение N: 404
Подразделение и год выпуска: 2-я батарея 1990 г в
Рейтинг:
0
Награды:
Отправлено: 03.04.07 09:46. Заголовок: Re:
Долго выбирал рубрику и решился. По просьбе выпускника 1 батр. 1988 г.в. Олега Мошникова. P.S.Сам я не писатель.
Олег Мошников Справка: Мошников Олег Эдуардович, родился 1 ноября 1964 года в г. Петрозаводске. В 1988 г. закончил Свердловское высшее военное политическое танко-артиллерийское училище. Служил замполитом военно-строительной роты. После сокращения в 1991 г. пошел работать в пожарную охрану города Петрозаводска. В 1996 г. закончил Ивановское пожарно-техническое училище /заочно/. С декабря 2005 г. - заместитель начальника отдела пропаганды и связи с общественностью Главного управления МЧС РФ по Республике Карелия, подполковник внутренней службы. Проживает: Карелия, г. Петрозаводск, пр. А. Невского 70-69, инд. 185030, тел. 534696. Автор журналов "Север" и "Карелия". Член Союза писателей России.
Торжественная заря
Негромкие крепнут звуки, Походной трубой горя: За раны земли, за муки Из пепла встает заря!
И музыкой, как словами, Команда: «в штыки» и «в бой»! Равненье держи на знамя, Равненье, курсантский строй!
Полотнище цвета крови, И выдох валторны чист. Разбиты во чистом поле Мамай, Бонапарт, фашист…
Парадным своим мундиром Гордится солдат не зря: Победно звучит над миром «Торжественная заря»!
Страницы истории
Я помню и – забыл гражданскую войну… В скольжении незаметной сноски Я прочитал, что жизнь и не одну Расстреливал без сожаленья Троцкий.
А сколько их погублено в Баку? А скольких на штыки фронтов бросало – На юном, на гайдаровском веку – Лихое время первых Комисаров?
Поблекла кумачовая звезда, И коженки, любимые вождями, Укрыли порыжелые снега И смыли годы долгими дождями…
Я помню – и забыл Великую войну, Войну народов, пламени и стали. Я прочитал, что правду и вину Бросал на пулеметы Сталин.
И шли вперед, на дзот политруки, Прижав гранату к сердцу, к партбилету: И вспышка… А мальчишка у реки Еще вчера жил музыкой рассвета.
И там в селе его осталась мать, Что до войны смеялась да так звонко! В глазах крестьянки не устанет лгать Пришедшая на сына похоронка.
Я помню и – забыл минувшую войну: Не мною сеча эта пережита, Мне не вернуть обратно ту весну, Что рвала в клочья письма замполита.
Сухой афганец зверем налетел И кружится в стремительной поруке. Все до патрона выжал офицер Из АКСа в зарево базуки.
Враг слева, справа – он со всех сторон: В дремучем сердце шелестят афгани И дразнят поцелуи жен – За голову с рязанскими глазами.
О Родина! Укрой его крылом, Найди его в ущельях Гиндукуша: Секунду меж запалом и кольцом Дай песню колыбельную дослушать…
Нет не забыл – я помню ту войну, И, перейдя незримую границу, Я расскажу про жизнь и не одну И к ним свою перелистну страницу!
Курсантские частушки
Тары-бары-растабары, Начинаем свой рассказ, Под баян и звон гитары Погрохочем перепляс!
Загорелые татары, Деловые бульбаши: Под знамена местной шары Встали дружно, как шиши.
Все растет число училищ, Но мужчины не хотят Променять тепло чистилищ На уральский амфитеатр.
Здесь такие ставят сцены – Раскалился бы металл, Даже лев с такой арены, Хвост поджавши, убежал.
Потекла зимою крыша, В туалете бьет фонтан, На работу Доня вышел – Огнедышащий вулкан.
Шах-КаДэ – горячий малый, Почитая свой Кавказ, Как в горах гонял отары, Семь потов сгоняет с нас.
Как покажется в папахе, Все навытяжку стоят: Святый Боже – что за страхи! – Только головы летят.
Ж-жах с плеча – кого заметил: Будто мяч – гоняй балду. Видно свыше горный ветер Не в ту сторону подул.
Только клёкот не орлиный У кавказского орла: На твой щебет соловьиный Озверевшее: У-а-а!
Не каптерка – златый терем, И в окошке старшина: Мы глазам своим не верим – Это он или она?
Красноречием ужимок, Нежной бледностью лица Соберет свою дружину: Пять комодов, три замка.
Управляя их дубиной Без особого труда, Половою дисциплиной Ворогам намнет бока.
Посмотрите на комбата – Командир не дать ни взять: Так болеет за солдата – По рукам готов связать.
Как от звездочек солидных Скособочило его: Лишь бы было тихо-мирно, Лишь бы не было чего.
Новый взводный – хитрый хачик – Все проверил, все учел: Лысый череп, словно мячик, Мечет зайчики на пол.
Не в терпеж ему жениться: Но террором на террор – Приголубил голубицу И всю службы запорол.
В канцелярии на полке Под уставами – Коран. И обложены как волки Мы поем: Но пасаран!
На дворе стоят морозы – Фиолетовый загар, Ведь с лопатой после кросса Хватишь «солнечный удар».
Развеселы будни наши – Кто в политику пошел: Капля масла. Ложка каши И душевный разговор!
Кругозор у нас богатый – Перспективный замполит Под забористые маты Дело мира сохранит.
В увольнение не ходим, Но на выручку зато Купим шапку чье-то тете. Поиграем в спортлото.
Перед отпуском – зачеты: Все шуршащее шуршит. Петушимся – что ты, что ты! – Но имеем бледный вид.
Поспеваем еле-еле. На душе нервозный зуд: Сколько можно в самом деле. Неужели тормознут?
Две недели – это мало, Драгоценные деньки – От хмельного перегара Размягчаются мозги.
Злободневные частушки Вам послушать не вредит: Зарядили словом пушку, Слово бомбой полетит!
Не поймите нас превратно, Не лежит на сердце груз: Про запас иметь приятно Юмор, как козырный туз!
Сообщение N: 405
Подразделение и год выпуска: 2-я батарея 1990 г в
Рейтинг:
0
Награды:
Отправлено: 03.04.07 09:52. Заголовок: Re:
По просьбе выпускника 1 батр. 1988 г.в. Олега Мошникова. P.S.Сам я не писатель.
Олег Мошников
БАНЯ
Лето в Карелии выдалось жарким. Делегации из Москвы, Питера, Финляндии – одна за одной. Все делами пожарными интересуются, работой регионального управления МЧС. Их по русскому обычаю встречать надо: накормить, напоить, досуг организовать. В сауну при пожарке – не протолкнешься… После тревожных суток пошли пожарные в баню. Общественную. Веник купили, пива. Попарились. Отдохнули маленько. Надо бы повторить. Да в моечной шум приключился. Дверь, ведущая в женское отделение, распахнулась и – через порог прошлепала здоровенная голая баба. Прямиком к душу. И давай космы намыливать. Мужики остолбенели. Лишь старичок сморщенный и щуплый, как ребенок, с лысиной обрамленной мокрыми кудряшками, за мужицкий коллектив вступился: «Ты что, курва голожопая, совсем стыд потеряла! А ну, марш отсюда! Лярва…» «Ах, ты Ирод!» – девка опустила голову деда на дно пенного жестяного таза. Буль. Буль… «А-а, братцы! - буль – утопит стерва!..» Мужики опомнились, подскочили. Да не тут то было. Девка расшвыряла нападавших по скользкому полу и на дедовы мощи навалилась: «Ирод! Анафема! Гореть тебе в геенне огненной!» Тут ребята не на шутку осерчали, кулаками и пятками отогнали строптивицу от лавок. А та ни в какую, отбивается, глаза навыкате, руки как ветреная мельница ходят. Бац! Тазиком по макушке. Бац!.. Осела. На пол повалилась. Мужики к деду. Закашлял, задышал старичок. Мыла наглотался. Увели его - по добру, по здорову – в раздевалку. Пивом отпаивать… Вскорости «скорая» подоспела, забрала девку. Мужики на носилки из лужи мыльной тело мощное перегрузили. Простыню для прикрытия инцидента администрация бани выделила: «Не в первый раз, - говорят, - баба бузит. Как из психушки выпустят, она в баню. На чистоте души человеческой помешалась. Всех полощет, кто под руку попадется… Дал Бог здоровья!»
БЕЛЕЕТ ПАРУС ОДИНОКИЙ
Врачи и учителя – не рвачи какие-нибудь. На водке паленой капитала не делают. Им народ сохранить надо. Здоровье и разум ребятишек укрепить. По велению сердца, соответственно, гражданского материнского долга, обществу служат. На нищенскую зарплату надежды нет. Тут природный оптимизм – главное подспорье. Вот в школе нашей - Галина. Учитель физики. Маленькая, худенькая, юркая женщина, бальзаковского возраста. Простая как три копейки. Проблем кругом – море. А она ничего, не унывает. Ученики за Галиной Николаевной табунками ходят. Жизнелюбием заряжаются. Каждого урока ждут. Когда последние «опоздуи» в класс пожалуют. И физичка начнет закон Бойля-Мариотта, как процесс приготовления яичницы с колбасой, объяснять. Вкусно. Наглядно. Шкварчит юмор на переменках школьный, по жизни северного серого городка веселыми шипучими пузырьками… А за школьным забором: напасть за напастью. Дом – хрущоба тонкостенная, холодная, шумопроницаемая. Магазины – дорогущие. Потребительская преподавательская корзина все больше на авоську свекрови-пенсионерки походит. А тут неприятность очередная – зубы выпали. Сначала один, потом другой. Через неделю, как на мужнином «Москвиче», весь мост отвалился. Торчит по среди отверстой улыбчивой щели зуб. Один-одинешенек. Надо бы подправить, мост-то. А деньги с получки все на другое уходят. На детей. На запчасти для автомобиля. На путевку свекрови в заводской профилакторий. Все, думает Галя, успею, выкручусь! Приходит как-то в школу веселая, бесшабашная и – к зеркалу прихорашиваться. В учительской тишина наступила звенящая. В последнее время она ни-то что к зеркалу, к людям подходить стеснялась. Ан снова, как ни в чем не бывало, марафет наводит, улыбается, мотивчик какой-то романсовый мурлычет. Прическу поправила, губки подмазала, реснички реденькие два раза в объеме увеличила и – на зуб свой единственный любуется: «Белеет парус одинокий в тумане моря голубом...» Все так и прыснули! Неунывающий Галка человек! Свой... Про то, что Галочку инсульт разбил, нам завуч сообщила. Вы, как подруги, говорит, сходите, навестите. А я не могу. У нее левая сторона лица неживая. Я на такую ее ненормальность серьезно смотреть не могу. Уж больно характер у Галины смешливый, доведет до греха... А мы? Железные что ли? Но делать нечего, пошли вдвоем с учительницей младших классов. Бананов купили. И, стыд-то какой, как только Галкино лицо представим, со смеха катимся. В магазине, в троллейбусе рты зажимаем. У подъезда Николаевны чуть в снег не попадали. У дверей квартиры, собрав силу воли в кулачки, на звонок надавили. Стоим, в пол смотрим. Галина двери открыла: у нее тапки разноцветные, в дырке большой палец шевелится. Ну, что за напасть! Уж лучше б в потолок глядеть уговорились, чем на мучения эти дырявые пялится. Дружно поднимаем глаза: левая половина Галиного лица гладенькая, оплывшая, а вторая – хохочет, не может слово приветное высвистеть: «Ню, заходите, деушки...» Тут мы все трое в поясе сломались, смеемся! Бананы беспризорные весело вниз поскакали. Какой же все-таки человек Галка, понимающий! Слава, Богу, оправилась от болезни Галина Николаевна. В школу пошла. Соскучились по неунывающему физику школьные охламоны и родной педагогический коллектив. А несчастья со счастьем все за Галиной по пятам ходят. Как-то в одночасье мужа и свекровь схоронила. Свой пятидесятилетний юбилей справила. Так весь год: похороны, юбилеи – один за другим. А тут еще в один день: утром похороны, вечером свадьба. На роспись в загс не попала, так хоть на банкет успеет! Галя пригласительные по карманам распихала, венок под мышку и – в траурный зал. Потом – кладбище и поминки. В столовой столы буквой «П» выстроены – памятные, печальные. Сидит Галя, как положено, поминает покойного. Время – три часа дня. Пора на свадьбу собираться. Взглянула Николаевна на пригласительный. Ну и ну! Торжество-то свадебное в той же столовой, только двумя часами позже. Вот же раззява, осерчала на себя Галина, надо было подарок с собой прихватить! На маршрутку не тратится. Кручиной своей с бабушкой, соседкой по столу, поделилась. Та, как на приглашение взглянула, еле смех с винегретом обратно в себя ладошкой запихнула. Галинька держится. До слез пирожок поминальный закусила. Чай люди кругом, мероприятие скорбное. А бабуся не унимается: «Я тоже, – говорит, – в залу траурную полутемную загодя пришла. Вижу, покойник уже лежит, обряженный, красивый. Я ему цветочки в ноги положила, на скамеечке рядом притулилась. Сижу, горюю. Когда глаза к темноте привыкли, я оглядываться начала. Кругом люди незнакомые плачут. Да и покойный на себя не похож: потолстел, вроде, и в росте вытянулся, чуть ли не на пол метра. Я, как на грех, очки дома забыла. Решила на воздух выйти, кого знакомого встретить. Расспросить, что с усопшим приключилось. На глаза свои подслеповатые посетовать. Вышла – никого. Только через полчаса родственники собираться начали. Оказывается я, старая дура, время выноса перепутала. Целый час хорошего да чужого человека оплакивала...» До конца поминального обеда хохотушки друг на друга взглянуть боялись. Чтоб со стула не навернутся. Тут к стати – поминки к концу подошли. Пришлось таки Галине за подарком домой ехать, не торт же вафельный в киоске молодоженам покупать... Приезжает обратно, заходит в зал: столы похоронные в букву «Ж» преобразовались, на люстры шарики разноцветные повязаны! Стало быть, жить будем! Еще не раз ногой топнем! Ох, и напелась, ох, и наплясалась Николаевна на свадьбе! На горьком, сладком, ярком празднике Жизни!
БУДНИ ЧЕРКЕССКОГО ОМОНА
Я Казбек. Друзья называют меня Кузей. Я не обижаюсь. Все мы братья: и русские, и карачаевцы, и черкесы. Мы должны чувствовать плечо друг друга, идя в горы, в ущелья вахабитов... При первом сборе сводного карачаево-черкесского ОМОНА, стоя спиной к галдящей курящей группе земляков, решил прикурить, спрятав зажженную спичку от ветра, и... ожег палец. "Эфиоптвоюмать!" - разнеслось над притихшим батальонным плацем. Обескураженный наступившей тишиной, оборачиваюсь и вижу перед собой здоровенного лилового негра в новом камуфляже и значком ОМОНА на широкой груди. "Не надо так о моей маме говорить"... Действительно эфиоп оказался! Занесла его нелегкая в наши края. Боря, так зовут обрусевшего эфиопа, женился на местной девушке. Детьми обзавелся. Теща в зяте любимом души не чает. При очередной отправке ТУДА сводного отряда существует неписаный и ревностно чтимый обычай: награждать отъезжающего легкой пощечиной, чтобы при возвращении вернул... Подъезжает на привокзальную площадь Боря со всем семейством. Я, как водится, подхожу и, без разговоров, шлепаю ладошкой по фиолетовой щеке. Но, признаться, не рассчитал. Шлепнул от души... Другой бы понял. А Боря сходу зарядил мне в ухо. Я в ответ. И пошло-поехало... А тут еще теща выхватила из авоськи палку колбасы и давай ею меня по макушке дубасить: «За Борю! За Борю!» На силу разобрались. Добрый парень Боря. А шуток не понимает. Бывало, увидит на заляпанном, запыленном БТРе надпись" "Это не Боря - это грязь!" Вскипит! Обидчиков ищет... А тут на замену в Грозный (стояли мы в квартале от площади Минутка) необстрелянных контрактников прислали. Ну, встреча, разговоры, передача боевого опыта... И тут меня как толкнуло: "Пацаны - чё расскажу! - тут к нам недавно арабский наемник перебежал, в нашем батальоне служит!" "Да иди ты!?" "Айда за мной, покажу"... В палатке, шлепая пухлыми губами, мирно спал...Боря. Почувствовав сквозь чуткий дневной сон чьи-то настороженные посторонние взгляды, Боря очнулся, ошарашено озираясь вокруг: "А? Чё?" "Гляди-ка, он и по-русски чешет! Ай да араб!.." Увидев-таки за плечами ребят мою хитрую шкодливую физиономию, Боря не стал ожидать более углубленного осмотра своей скромной персоны и с криком: " Опять ты, Кузя!?" - выгнал пинками и зуботычинами из палатки всех благодарных зрителей.
ВЕРТИХВОСТКА
Уф! Еле дошел. Мороз под тридцать. Да и годы не те, чтоб через весь город на Петушки за водой ключевой ездить. Хорошо санки помогают, как лошадка хорошая, сами к водопою катятся. Народ у колодца толпится, на праздники новогодние впрок запасается. Я в очередь пристроился. Вокруг - красотища! Ели столетние стоят снегом облепленные, снежная пыль на солнце, как косынка газовая, на ветерке шалом огнями самоцветными вспыхивает! Синичка на сруб колодезный вспорхнула. Клювиком водит, хвостиком крутит. Сыпанул ей семечек из кармана. Клюй, вертихвостка! Покатились, запрыгали по снегу утоптанному юркие желтые шарики. А тут и моя очередь подошла. Я канистру и бутылки по ранжиру расставил, крутанул ворот, ведро в окошко ледяное опустил. Эка надышал, Морозушко, а аккурат только ведро и входит! Тут из ельника, по еле приметной тропке, девица выпорхнула. Смуглоты южной. В фуфайке на вырост. В короткой юбке и валенках на босу ногу. У меня от того вида мороз по коже. А ей ничего, бедрами вертит и мне ведром пластмассовым в бок тыкает: «Дяденька, дай, - говорит, - воды зачерпнуть местным, без очереди…» «Что? – я шапку заиндевевшую со лба сдвинул. – Это ты-то, местная? С какого двора будешь? Я тут всех знаю. У Милютиных угол снимаешь? То-то и видно, полгода как с теплых краев прилетела, а, поди ж ты, – местная! Это я, Тойво Мартискайнен, местный, глухарь неперелетный. Птица лесная, оседлая. Потому и уважение к себе еще имею! За то и в Сибирь в 40-м году сослан был. И опять вернулся, чтобы путь трудовой здесь завершить! Финно-угорский мир словом и делом своим поддержать!» Девушки сквозь загар природный бледнеть начала: «Вы, - шипит, - угры-бугры офигенные, по часу воду набираете! Петушки морозите!» «А ты чё за всех петушковских жителей отвечаешь? Они все свой черед ждут, а не прут в наглую! Что зябко? Если тепло, девонька, любишь, зимой без порток ходить нечего! Не Гагры!» А девица и впрямь замерзла. Дрожит. С ноги на ногу переминается. Я бутылочки свои многочисленные наполнил, не спеша, пробочки закручиваю. Народ сжалился, красавицу вертлявую вперед пропустил. Ну, своя воля. Я норов глухариный неуступчивый показал, пущай сами разбираются… Вдруг спину мою холодом диким окатило: «Ах, ты…!!!» Эта краля воспользовалась моим стариковским полусогнутым положением, ведро полнехонькое под полушубок оттопыренный ухнула! Пока я на наледи коварной егозил, девицы и след простыл. Только заверть снежная тропки неприметные порошила. Народ негодует. А мне не до того, мне хозяйство промокшее спасать надо… Иду – голове жарко, ногам холодно. Штаны, как два церковных колокола, друг о друга и санки тяжеленные погромыхивают. Я их потом в угол к батарее поставил, оттаивать. Так с неделю и простояли, пока я бронхи застуженные лечил. Ну, думаю, сам виноват, старый дурак! Почто распетушился, почто мир финно-угорский приплел? Он как грудь остудил… А вертихвостка смазливая, поди, рада радешенька. Отвадила старика по воду ходить… Да мне с ней за самоваром не сиживать! Отлежусь маленько и пойду к колодцу. А если и поскользнусь на какой теме житейской – не беда. На свою землю шмякнуться – всегда в радость!
ДЕТАЛЬКА
Сват у меня, ребятки, золото! И сердце, и руки золотые… А судьбы такой, необыкновенной, как у Ивана Ивановича, еще поискать надо! В войну мальцом на фронт сбежал. Да куда десятилетнему мальчишке воевать! Притулился Ваня к воинским эшелонам, что на Архангельск ходили. Сыном железнодорожного состава числился. Там, в солдатском житие-бытие, открылся у Ванюши дар – машины и другую военную технику ремонтировать. Тем и жив был. Вернулся в родную Сергилахту, а там никого. Все, мама, пятеро братьев и сестер от голода и болезней померли. Приютили мальчонку на МТС. Машинно-тракторную станцию тогда белорусы поддерживали. Много после войны в Карелию народа братского понаехало. В бараке-общежитии веселых и трудолюбивых бульбашей окреп Ваня, школу поселковую закончил. Потом в городе на тракториста выучился. Да он и без документа полагающегося специалистом был – высший класс! Жених завидный. Вскорости зазнобушку свою разединственную встретил. Правление колхоза молодоженам полдома выделило. Детишки пошли. А там и мы с Иваном Ивановичем сватами стали! Я в Сергилахте дом купил, чтоб поближе к сродственникам держаться. В то дождливое лето Иваныч шестьдесят пятый годок перемогнул. Сразу после юбилея мне по почте бумага пришла: на станцию ехать надо. Прислала сестра с Украины машину «Запорожец», получить необходимо. В то время любо-дорого было по железной дороге грузы разные отправлять на платформе. Ваня, как «Мерседес» мой распакованный увидал, сразу понял, что нормальный человек на нем кататься не станет. Оказывается, за ненадобностью, по случаю безвременной кончины мужа, сестра в «Запорожце» курей держала. А после, вообще, решила это железное беспокойство мне передать. А мне куда деваться? Пособи, сватушка, чем можешь. В долгу не останусь. Покрутился Ваня вокруг машины, поколдовал и через пару дней выкатывает, как новенькую! «Гляди, - говорит, - какую я из твоего корыта конфетку сделал! Правда, тормозов нет. Детальки одной важной не хватает, человеку знакомому одолжил…» Была у Ивана одна особенность: детальку, как он ласково необходимую для ремонта запчасть величал, на временное пользование выдавать. Тридцать лет проработал Иван Иванович на рейсовом автобусе, толк в отечественных механизмах знал. Починить? Пожалуйста! У меня и деталька нужная имеется. Только с возвратом… Что и говорить, в моторах Ваня бал асом! Бывало, позвонит кто-нибудь из знакомых шоферов в сельсовет, попросит дядю Ваню к телефону и спросит, что-то у меня в машине сломалось. Иван симптомы технической неисправности вызнает, а то и попросит авто к телефонному аппарату поближе подогнать. Мотор чихающий через трубку послушает и – точный диагноз поставит: смени, мол, такую-то и такую-то детальку. Ни разу не ошибся! Поставил на ноги сват моего «скакуна», хоть в город езжай. Я тут же упросил соседа подбросить меня до центральной дороги, там, где рейсовый автобус останавливается. Мне районный центр по делам ехать надо было. И Ваню уговорил прокатиться. Мало ли что дорогой случится может. Машина не объезженная, с норовом. Долго ли коротко собирались, поехали. Едем сторожко. Дорога грунтовая, лесовозами разбитая. По сторонам глазеть некогда. Впереди горка. Подъем, стало быть. Сосед на третьей скорости до середины горушки проскочил и дальше прет, как ни в чем не бывало. Мы с Иваном в голос: «Переключайся давай, заглохнем!» Тот: «Не боись, проскочим!» «Переключайся, - кричим, - олух! На второй не поднимешься» На самой верхотуре, наконец, рычаг переключения тронул. Трах-тарабах! Коробку заклинило! Тормозить нечем. Поехали обратно. Сосед чуть шею не выкрутил, с горы выруливая, колеи держался. Да разве ее на такой скорости нащупаешь? На ближайшей кочке машина подпрыгнула, перевернулась и – в заросшую ивами впадинку влетела. Там и повисла. Вверху – небо. Внизу душа, чуть живая, за ветки цепляется. Сидим на головах, пошевелиться боимся. Тут по дороге проселочной лесовоз едет. Водила, увидев нас, удивился. Притормозил: «Чего это, мужики, вы тут колесами по воздуху ерзаете?» Сними, ты нас, взмолились, мил человек, с верхушек этих окаянных! «А я, - говорит, - вертолет что ли, машину с дерева снимать?» Но уговорили. Кинул доску. Переползли мы поочередно на землю твердую. «Запорожца» тросом стащили. Слава Богу, все живы-здоровы! Только сапоги мои карельские, коты, шитые из мягкой свиной кожи, куда-то запропали. Пришлось мне дальше в одних носках добираться. Ну, да ничего! Мы с Иванычем не из таких передряг выкарабкивались! Вот «Запорожцу» не повезло. На до-о-олгий прикол поставлен… «Ты, – подытожил дорожное приключение Ваня, – за руль без моего призора не садись. Подожди, пока я механизм сорокосильный до ума доведу. Я тебе детальку верную поставлю – побежит шибче прежнего!.. Вот только не подвезли еще детальку. На прошлой неделе обещались, да что-то не едут…» Не сяду, не сяду, дорогой мой человек, никогда не сяду… На следующую злополучную ночь сватья в двери колотит: умер Иван Иванович. Во сне. Сердце… За похоронными хлопотами пролетело три дня. Три дня ветер гонял по небу темные дождевые тучи... Будто само небо оплакивало сватушку, дорогого человека… Проводили мы Ивана Ивановича в последний путь, почитай, всей деревней. Возвращаемся с кладбища, подходим к дому и видим: висит на дверной ручке, примотанная проволокой, драгоценная Ванина деталька.
ДОЛГОЖИТЕЛЬ
014, ответьте 06! Где находитесь?» «06, я 014! Находимся в шкафу…» «Как в шкафу?» «Да дверями ошиблись, из тряпок выпутываемся…» «014! Вылезайте из шкафа! В квартире взорвался газ. Есть пострадавшие. После разведки доложите…» «…а чего докладывать? Вышли на кухню. Фонарем покрутили. Сидит старичок на табуретке. Личико розовое. Волосики седенькие в катышки рыжие закрутились. К груди ключ газовый прижимает. Живой! Торкнуло деда взрывом - да не шибко… «Я, – говорит, - сынки, запах газа за версту чую! Еще у подъезда старуху к соседям отправил, газовиков вызывать. Сам – пробки на площадке выкрутил и – к двери. Тихонечко ключ повернул, петелькой скрипнул… Знаю! – что от любой искры, трения нежелательного – долбануть может… Я, по такому случаю, даже носки снял, синтетические… В прихожей темнотища! Кое-как до плиты добрался. Зазор, провонявший, на газовой трубе обнаружил. Хотел подтянуть (благо инструмент подходящий под рукой был) да – не видно ни зги! Вот я спичку и чиркнул, чтоб посвятить…» Ну, учудил дед! Такой – до ста лет доживет, не поморщится! Еще начальником пожарной команды станет… Умелец.
ДО СВАДЬБЫ ЗАЖИВЕТ
Взаимодействие с медициной у нас налажено. Обо всех ожоговых поступлениях в пожарку сообщают. Обжег ты, допустим, палец - пожар! Отказной материал. А то и в прокуратуру затребуют. По инстанции... По осени, заступаю на службу. Собираю папку. Звонок. Новое поступление по нашей части. Я в травматологию. Сообщаю сестре о цели прибытия. Захожу в палату... Лежит мой "отказник" попой кверху. Место пожара под бинтами и мазями. Протокол осмотра не составишь. Но, раз головой крутит, объясниться сможет. "Командир, карбюратор я перебирал. На балконе. Бензинчиком сполоснул. А отработку куда? Не на голову ж людям? В унитаз и вылил... Отдохнул малость. Обмылся. Чайку попил. И за сигарету. Курить на кухне жена не разрешает, носом водит. Так я в туалете приспособился. Курево за бочком. Как говорится, приятное с полезным. Угнездился, чиркнул спичкой... Толком и затянуться не успел. С толчка вместе с дверью вышел. В унитазе вулкан. О прочем и говорить больно… Жена "скорую" вызвала. Третий день как привязанный. Измучился я тут!" В палату, бренча посудным разносом, прошествовала уже знакомая мне милосердная особа. "Сестричка, скажи как там у меня? А? Серьезное чё?" "Жить будешь..." "Эх, разве это жизнь! Скажи, а кожу на енто место перетянуть можно?" "А с чего сдирать то будешь, с рожи что ли?" "А хоть бы и с рожи. С лица воду не пить. Мужик-то я еще о-го-го! А, сестричка?" "Лежи уж!" "Командир, ты чего там строчишь?" "Объяснение. Вот, распишитесь" "А чё подписывать? Как я себе седалище сжег? Ты уж, командир, загладь это дело. Ну, скажи, кипятком ошпарил. Чтоб без бумажек. Ребята ж засмеют... Вот так! И хорошо. А как заживет, я тебя на свадьбу приглашу. Серебренную. Спасибо тебе за понимание!»
ЗЕРКАЛО
В полночь на «огонек» - загорание мрачного переселенческого барака - прибыл молоденький капитан. По фамилии Федюра. Не смотря на младые годы, занимал он весьма ответственный оперативный пост и, чтобы оправдать высокое доверие, старался не упустить ни одного подходящего героического случая. Он рвался в бой. Был осыпан горячей золой. Попал под струю ледяной воды. И – первым увлек в чадящую барачную тьму отважных огнеборцев. Вспыхнул фонарь. Побежали тревожные стремительные минуты… Вдруг впереди, со стороны глухого коридора, забрезжил свет. Свет приближался, становился все ярче и возмутительней… Навстречу капитану шло неизвестное пожарное звено… «Кто такие!? Какая часть? По чьему приказу!? –долетал до бойцов крепнущий командирский голос, - Я!! Оперативный дежурный Федюра! А вы что? В рот воды набрали, огнетушители? Кто старший? Приблизь-ка забрало. Дай-ка я в глаза твои бесстыжие посвечу…» Ударил луч. Заметались дымы. Супротив офицера, в куче брошенных безутешными подселенцами вещей, стояло огромное старинное зеркало.
КВН
Волна безудержного веселья и искрометной находчивости докатилась-таки и до нашего периферийного городка. В Клубе Ледорубов объявление повесили, мол, приглашаем на КВН всех желающих. На ринге две местных знаменитости: команды «Зона радости» и «Запасной выход». Планируется приезд болельщика из Москвы, который сидел в первом ряду финальной столичной игры сезона 98-99 годов. В фойе демонстрируются аквариумные рыбки. Работает буфет. Колька с Лешкой, забежав за батарейками в ближайший магазин «Всё – до лампочки!», объявлением заинтересовались. «А чё, - нерешительно сказал Лешка, - говорят, прикольно играют. Пойдем, посмотрим?» «Пойдем» - вздохнул Коля, высыпая из карманов магазинную сдачу. Купили билеты. Попугали глазеющих на людей рыбок. Зашли в буфет. «Глянь, Коль, твоей мелочи еще и на минералку хватит... Во какая вода, крымская! Разлив города Саки…» «Не…не буду, Леха, я эту муть пить. Я лучше тебя в зале подожду…» Состязание проходило с переменным успехом: то «Зона» на юмор навалиться, то «Выход» шутку ввернет. Но к середине «Домашнего задания» Лешка с Колькой зевать стали. Не с-меш-но! Анекдоты старые. Действие никудышное. Не шоркает, не колбасит… Зрители замороженные какие-то. На все, происходящее на сцене, как на смерть короля Лира реагируют. Тишина… Слышно как в животе у Лешки вода крымская бурлит. «Все! – говорит Леха. – Я так больше не могу. Я фанатеть начинаю!» И давай после каждой бестолковой реплики в ладоши хлопать, улюлюкать, кричалки убойные на ходу придумывать. И Коля туда же. В группу поддержки. Свистит. Фанатика изображает. Люди оглядываться начали. Шикают. Плечами пожимают. А одна тетка, впереди, как повернется, как глазами зыркнет: «Перестаньте ржать! Ведь вы же на КВНе!» Но ребята ни в какую: «Даешь «Зону»! «Эй, запасные, покажите этим тугодумам, где здесь выход!» В общем, выдворили друзей из Клуба через парадные двери…с почетным эскортом… «Ничего, - пробасил Лешка, отряхивая слегка помятую куртку, - зато время весело провели! Будет что вспомнить о…КВНе.»
КЛАВКИНО СЧАСТЬЕ
Сразу после войны это было, в году 47 или 48, уж точно не помню. Мне, внучок, годков было не много. Если б тятя с мамой в разговорах домашних о случае том не вспоминали, забылось бы. А с разговорами – будто вчера произошло, хотя родители, почитай, лет тридцать назад один за другим ушли, да и я уж давно бабкой стала. Голодно тогда было очень. Зима выдалась ранняя, многоснежная. Из города по насту редкие сани проскочат, да и то налегке, с каким-нибудь сельскохозяйственным инструментом. После войны, подъема всеобщего, на севере Карелии последние зернышки по амбарам и полям собирали. Жили бедно да счастливо. Уж не знаю, почему так весело в деревни было. А может, молодость в крови играла, патриотизм народный? Такого гада – Гитлера – задавили! В конце ноября с обозом кумачовой материи и мебели для клуба бумага из города пришла. Начальство партийное передовиков-ударников со всех таежных уголков в центр собирает. Зима. Озера встали. Самое время – уму-разуму поучиться, а то и почесть какую заслуженную получить. Из Калевалы нашей на совещание в саму столицу тетку мою, Клавдию, снарядили. Активистка. Лучший колхозный бригадир. Муж на фронте погиб, страну от ворога защищая. Троих ребятишек тети Клавы мы к себе взяли. Вчетвером не пропали, то вдесятером точно не пропадем! «Езжай, Клавдия, спокойно, - выдохнул тятя. – За деток не беспокойся, с голода не помрут». Посадили тетю в чудные деревянные сани, запряженные выносливой молодой лошадкой Глашей. На сани – карета! С резными наличниками, сидушками, облучком! Председатель распорядился, из своего двора выделил. Чтоб не посрамила район! На дорогу харчей дал из неприкосновенного запаса. Да Клавдия все нам, на детей передала. Себе только краюху хлеба оставила. Мир, мол, не без добрых людей. Повез Клаву до станции Макар, дюжий мужик, с фронта в первый год пришедший, ногу ему осколком снаряда перебило. Вот он и приспособился при лошадях, при председателевой двуколке возчиком состоять, все не пешком ходить. Дорога лесная да через озеро. Согрелась Клава под овчиной шубой. С часок даже вздремнула. Солнце из-за леса выкатилось. Заблистали макушки дальнего берегового ельника, заискрился, заблистал огнями самоцветными гладкий озерный наст. Вдруг Глашка всхрапнула, судорожно передними ногами засучила. Будто испугалась чего. Макар от солнца глаза под шубенку спрятал: «Мать честная! Медведь!» Клава на санях привстала. Точно! На озере, у самого берега, медведь лося дерет. Молча. Жадно. Наверняка – шатун. Загнал лося на крепкий лед, чтоб брюхом снег не утюжить. По льду от косолапого не убежишь. Возница лошадку успокоил, в сторону от берега опасного повернул… «А ну, стой!» – Клавдия быстро соскочила с саней, выхватила из-под сиденья завернутый в тряпку топор и решительно зашагала по крепкому звенящему насту, будто и впрямь в гости к хозяину леса собралась. «Ты что, девка, сдурела! Куда пошла! Тикаем отседова, пока медведь не учуял!» «Сиди, Макар, где сидишь… Если со мной что случится, в деревню гони, за подмогой. Ты мне с одной ногой не помощник». «Вернись, Клавдия! Вернись, слышишь!» - Макар беспомощно заковылял вслед ушедшей далеко вперед женщине. Клавдия не обернулась. «А ты куда! – раздосадованный мужик хлестнул рукавицей, ткнувшуюся ему в плечо, лошадь. – Тпру, вислогубая!» Клава была уже в десяти метрах от занятого едой изголодавшегося зверя, когда его чуткие ноздри уловили чуждый посторонний запах. Медведь повернул в женщине настороженную липкую от крови морду и замер. Не зная откуда у нее взялась эта злая безудержная решимость, откуда нашлись нужные слова, неведомые карельские заклинания, нахлынули горькие русские плачи, но глядя куда-то вглубь своего и не своего человеческого существа Клава заговорила: «Медведюшко, хозяюшко, не тронь меня, не ломай мои хрупкие косточки, не терзай мою белу грудь. У меня детушки голодные. Отдай мне еду тобой добытую, поделись-расщедрись, не жалей лося сохатого. Не гонись за мной, не ищи меня и добычу свою. А не то не жить нам обоим на свете белом! Не уйду от тебя я без мяса сытного, малым детушкам пропитания…» С теми словами ведовскими отрубила она заднюю лосиную ногу и, не оглядываясь, по снегу к саням поволокла. Не рявкнул медведь, не шелохнулся даже… Клавдия ног под собой не чувствовала, холода зимнего, ноши непосильной не замечала… Охая, хлопая шубенками об полы долгого тулупа, Макар навстречу метнулся, ляху лосиную на сани погрузил… Потом на берегу у жаркого костерка часть лосятины разделанной глубоко в снег закопали, а часть, большую, в холстину завернули и в сани положили. Макар детям, родне - мясо отвезет. До приезда мамки кровиночки родные теперь продержаться, бульончика горячего похлебают! Поехали, Макарушка, на станцию. Быстрей приедем, быстрей домой вернешься… Переночевав в Кеми, отправилась Клавдия дальше, столицы покорять. Как сейчас помню, смотрю в окно: Макар в карете председателевой к нам во двор заворачивает. Важный. Морозный. Как мамка с тятькой на мужика налетели! Отец и мама мои за с ...
Сообщение N: 405
Подразделение и год выпуска: 2-я батарея 1990 г в
Рейтинг:
0
Награды:
Отправлено: 03.04.07 09:52. Заголовок: Re:
... естру испугались сильно, на возницу непутевого накричали. Но, когда он лосятину из холстины хрустящей выпростал, отошли маленько. Что с колченогого взять?.. Не один раз Макар историю про медвежью оторопь и Клавкино счастье сельчанам рассказывал. Мало кто верил. Сказкой сыт не будешь. А то, что дети тетины веселые да накормленные с горок снежных катаются – в диковинку! Ах, Клавдия, Клавдия! Забубенная головушка! За детишек голодных и медведю глаза выцарапает!.. Родители уже не сомневались, остаток ноги лосинной как должное приняли, когда сестра домой вместе с бумагами столичными возвернулась. Не тронул лесной хозяин мясо заговоренное… Народу в избу набилось – тьма! Никто на грамоты и вымпелы заслуженные и не глянул. Все родные, соседи, старики на лавках, дети на печке еще и еще Клавдию о подвиге ее расспрашивали… Быль эту, прадедом твоим пересказанную, я тебе, внучок, передаю. А ты уж дальше передай, если интересно стало. Тетя Клава до самой пенсии в колхозе нашем председательствовала. Не на много брата своего, тятю моего, пережила. Смелая была женщина, совестливая. Пусть память о ней подольше на земле калевальской живет.
Мир полигона – дороги и связь – На карте штабной отпечаток руки. Линии стянутые в узелки. Линии жизни ложатся на грязь.
Собраны гильзы. И сонно гремят Траки, катушки и ведра в тылу. По бездорожью, как танки, дымят Рощи, вспугнув золотую золу.
Кружит по мертвым полям листопад С белой снежинкой в петлице косой. Сыплются листья за красный подклад Или шинель тяжелеет росой.
Тлеют горячие нити в июль. Смыты с ладони дороги войны. Ранней весной зацветет Чебаркуль… Жить и опять умирать до весны.
Рядовой Гулливер
Лето…отпуск…полминуты На кино или халву… Муравьи, как лилипуты, Заплели меня в траву,
Мои мысли без пилотки Размотали как клубок И измучили щекоткой Мои пятки без сапог.
Место занято под солнцем – И, да здравствует жара!.. Пересох до дна колодца Человек - Олег-гора.
Пастораль
Урал… Испуганная птица Тревожный проклинает кров: Ей до светла кричать и биться О каменный ночной покров.
Ей бесконечно одиноко Нести под сердцем пустоту. Она, как весточка от Бога, Обречена на высоту.
Она до самого рассвета Непререкаема, как гул Сухих лавин, сошедших с веток В часы, когда весь мир уснул.
И караульные собаки Со всех пустующих дворов Пасут, покусывая траки, Железом пахнущих коров.
Концерт
«В полях над Вислой сонной Лежат в земле сырой Сережка с Малой Бронной И Витька с Моховой…» И тесен зал колонный Становится порой, Когда дивизионы Берут гитары в строй. Простужены колонки. Гудит сердитый бас. Но лишь одну девчонку Кружил военный вальс, Клялись артиллеристы В любви лишь ей одной! А девочка-солистка Дышала той войной… Прозрачней плачей светлых Звучал ее вокал, За горечь дней победных Ей зал рукоплескал. И взор ловил смущенный Мир юный, мир живой, Ансамбль дивизионный, Оркестр духовой.
Перед парадом
Поздний час на небе вышил Серебристый аксельбант. Поднял палочки повыше Барабанщик-музыкант.
Громко тикало светило, Тень карабкалась к нулям, Площадь эхом подхватила Молодой сердечный ямб,
Чтобы взяли шаг единый – Чередой единых снов – Белоруси, Украины Роты марсовых сынов!
Лейтенанты мои, лейтенанты!.. Надевают парадки сирени, Шиты к выпуску алые канты По лазури рассветов весенних.
Несвобода - на пушечный выстрел. Кто на ту, кто на эту "гражданку"... По особому нежному свисту Узнавали слепую болванку,
Равнодушно упавшую рядом, Переврав адресок по ошибке... Всё, чему нас учили когда-то, Оказалось ненужным и зыбким.
Пожелтели вчерашние письма Из Свердловска...из прошлого века... Под резинкой буссольною близко И недвижно тяжелое веко:
И все дальше, все больше отчасти Полигонами сонными грезит... И лежит безымянное счастье На высотках цветущих предместий.
* * *
На даче Жукова – цветы. Замки – на ведомстве военном. Сомкнулись мокрые кусты, Стальная сетка: непременно, Царапать, жалить и колоть, Настороже, во всеоружье! – Испытывая дух и плоть, Привязанность к державной службе.
На карауле – тишина. Скользит по проволоке солнце. Привита роза и война К почетной ссылке полководца. Солдат. На службу не роптал. Отец уральской обороне! А он – без памяти – устал: Зане – на даче похоронен…
Сорвать агатовый цветок, Развеять стойкий запах смерти, Остановить, прервать отток Времен, людей, событий, тверди! Раскаты громкого «Ура!», Живые волны не стихают: Айда, ребята, за Урал, Служить Отечеству стихами!
Полки, потешные полки: Не будет нас – границ не станет…
Иные тронет лепестки Шипами раненная память.
Свердловск – Петрозаводск 1986 - 2006 гг.
* * *
Седое озеро Балтым. горят костры, и ночь как дым над одиночеством твоим до дна, до дна испив печали с ладоней бережных земли…
В тумане, днищами качая, по небу плыли.
* * *
Брось, капитан, горсть земли в отражение, выбей в десятку круги на воде. Брось, капитан, ты не выиграл сражения И не представлен, посмертно, к звезде.
Списки потерь, под метелью осколочной, В дни наступленья молчат о тебе... Пли, капитан! Не ругай себя сволочью За недалеты в военной судьбе,
Без ориентиров, с неверными целями… Чувствуя глубже усталый металл – душу, до полного обледенения черных, осенних, проточных зеркал,
Брось, капитан, горсть земли в отражение...
Осколок
«В Афганистане, в «черном тюльпане»…» А.Розенбаум
Война. Признать ее ошибкой… Признать, что без вести пропал В Афганистане… В жизни зыбкой Смертельный чувствовать металл
И ждать скольжения чужого, В больничный глядя потолок, Укола в сердце ножевого… Когда на марш уходит полк
И нет пути железной птице В другой безоблачный Союз: О прутья призрачной границы Разбился драгоценный груз.
И лопасти, как лепестки, Покрылись красною росой: Кто был живой – тот на куски, Кто впаян в цинк – тот как живой.
Война – пол пробкою бутылки. Хлопок… И за полночь затих Осколок, видно по ошибке, На годы переживший взрыв.
КАЗУС
В восьмидесятые годы овладевал профессией родину защищать курсант военного училища Альберт Дубравин. Отличник, умница. Но многие природные лишние килограммы веса делали его службу невыносимой. Алик усиленно занимался бегом, вставал до подъема и одиноко до самого завтрака кружил по пустынному заснеженному стадиону. Встретишь его веселого, в мокром стеганном подбушлатнике: "Ну, как дела, Альча?" "Да вот сбеганул семь кружочков слигонца!".. Мы так его и звали Альча-слигонца-похудел-на-метр-с-лица. Сбросит пару-тройку килограммов, а в отпуске опять наберет...прямо напасть какая-то... И вот, последний курс, сдача зачета по физо с оценкой. Испытуемый подходит к перекладине: "Упражнение - подъем переворотом!" На Альберте узкие в поясе брюки, куда он умудрился впихнуть свое непослушное пузцо, легкие сапожки - все как надо. "И-и раз !"- Алик делает десять подъемов, а на последний, на положительную оценку, у него не хватает сил. Мамины пирожки и приталенные брючки сыграли с ним злую шутку: ноги не перевешивались на ту сторону гимнастического снаряда. Зацепившись двойным подбородком за перекладину, Альча завис и похоже надолго. "Ш-ш-ш"- донеслось до строя. "Ш-ш-ш" - сквозь плотно сжатые зубы выводил подневольный "гимнаст". "Что-что, Дубравин, говорите громче?!"- не выдержал преподаватель. "Ш-ш-ширинку застегните, товарищ полковник!" - осмелился произнести в конец измученный курсант. Казус... А зачет-то поставили!
ОБ ОФИЦЕРСКОМ МУНДИРЕ И ДЕВИЧЬЕЙ ЧЕСТИ
«Приехала! Приехала, Гриша! Из самой Уфы! – кричал мне через все расположение батареи Айдар Минихузин. – Что делать, братка?» Что делать, что делать… Жениться! Кто же знал, что она ответу на письмо «Счастливому курсанту» поверит. «Полюбил с первой строчки, приезжай – не пожалеешь»… Пошутил молодец – полезай под венец! Айдарик, дружок, всем своим коротким, но мощным телом ко мне приник, совета просит. Доигрались!.. А как хорошо все складывалось! На излете Перестройки командование Свердловского артиллерийского училища коллективные увольнения разрешило. Благо было куда пойти. Кино, театры, музеи… Но постепенно все культпоходы свелись к одному, так сказать, приобщению к прекрасному – вечерам в дамских учебных учреждениях. Медицинское, педагогическое, кулинарное - глаза разбегаются. Девчата тепло и настойчиво зазывали к себе будущих офицеров. Своеобразные соревнования на лучшие посиделки в женских общежитиях устраивали. В конкурсах, танцах и пирожках – отказа не было. Кто желает продолжения банкета, пожалуйста, за отдельную плату и в индивидуальном порядке. В очередной выходной, если не в увольнении, то на КПП училища, расположиться можно. Опять же без пирожков и пироженных это дело не обходилось. А тут и тренировки роты почетного караула не за Уральскими горами. Впору и себя показать. На площади Пятого года на парадах войск Свердловского гарнизона равных нашей роте не было. Ровная коробка. Шаг. Подбородок. «Кричали женщины «Ура!» и в воздух лифчики бросали!»… Дружок мой, хитроумный татарин, в коробке не ходил. Ростом не вышел. Айдар другим брал. При неимоверной природной силе и вечно набыченном виде, был он добр и застенчив. Трогателен даже. За что и попадал впросак в безобидных ситуациях. Хотя бы взять это злополучное письмо… А до того вообще чуть не пропал братка. Из-за любви…к родине. Недалеко от училища стаяло кафе-«стекляшка». Любили мы там с Айдарушкой сочку попить. В увольнении, а когда и в самоходе, девушек угостить. Время с толком провести. Да разве дадут двум молодым интересным людям посидеть спокойно. Тем более 21 апреля, в день рожденье Гитлера. Я, может, и не запомнил бы вовсе этого поганого числа, если бы дружок мой любезный к сему руку свою тяжелую не приложил. После праздничных речей и факельного шествия местные неофашисты в «стекляшку» закатились. И один из фаши, в черном плаще, с повязкой «СС» на рукаве, об стул Айдарика зацепился. «Русишь швайн!» прозвучало, как выстрел из 100мм орудия в притихшем зале, немецкое ругательство. Это татарина-то! Свиньей!.. За то, что за родину постоял и сволочь расфуфыренную через разбитую витрину на улицу вышвернул, пришлось Айдару на партийном собрании ответ держать. «Так, товарищи, - начал собрание парторг дивизиона, - сегодня рассматривается персональное дело кандидата в КПСС, сержанта Минихузина, жестоко избившего гражданское лицо, родственное одному из уважаемых людей нашего города». Курсанты головы опустили. Тут и до исключения отмолчаться можно! Я руку тяну, с места вскакиваю: «Да он, товарищ майор, не гражданского, он нациста избил!» Наступила гробовая тишина. «Так, - решительно произнес парторг, перелистывая страницу протокола, - переходим к следующему вопросу повестки дня…» После собрания вся батарея Айдару руку жала, плечи его могучие охлопывала: «Молодец, зема! За честь батареи постоял!»… Молодец-то, молодец, а вот с письмом промахнулся. Приехала Айгуль из Уфы, словам «искренним курсантским» поверила. Хотя братке поверить можно. Это я ему, грешным делом, формулировки любовные подсказывал. Так, для разнообразия казарменной жизни письмо сочинять помогал. Айдар не станет через дыру в заборе от суженной улепетывать, он ужас какой совестливый. Из тех, кто после выпуска на КПП, как на мостик корабля жизни выходит. Лейтенант! Красавец! И замершим от восхищения девушкам командует: «Эй, курносые, кто за меня замуж пойдет?» Тут уж у кого смелости хватит. Офицерской женой стать. По гарнизонам дальним скитаться. Бывает, что и счастье свое трудное находят, не упускают. За то честь им и хвала. Вот и Айгуль. За любимым курсантом в Свердловск ринулась. Молвы людской не побоялась. А молва уже на страницах газет прописалась. Две непримиримых первокурсницы мукомольного техникума статью в молодежную газету о вероломстве курсантов накропали. И название же такое ехидное подобрали - «Об офицерском мундире и девичьей чести». Глаза комсомолкам на культпоходы курсантские открыть захотели. Фольклор солдатский позором заклеймить. Мол, «военные вечера в мукомольном техникуме «случками» называют. А некоторые особы на форму военную как бык на красную тряпку бросаются. КПП училища толпами осаждают. Стыдно, – пишут подруги. – Наболело». Наболело - не чеши! Дописались красавицы до того, что отцы-командиры культурные мероприятия напрочь отменили. Прощайте совместные вечера, КВНы, пироги и ватрушки. Индивидуальными героическими самоходами, самоволками то есть, дела не поправишь. А как упомянутое все в той же вредной статейке звание «Санитаров каменных джунглей» оправдывать прикажите? А?.. Возмущенные представительницы передового свердловского студенчества барышням склочным выходку их не спустили. В темную и в светлую космы намылили. Пришлось подругам в другое учебное учреждение перевестись. А затем и в другой город уехать. Нечего напраслину на мальчиков возводить. Женихов в стенах казенных хоронить. Есть умницы в русских селеньях! Не из обиды они в Свердловск приезжают, а за счастьем великим, за мечтой лазоревой… Я как Гулю из Уфы увидел, понял - хорошая девушка. Тихая. Симпатичная. Говорит складно, смотрит ласково. И Айдар успокоился. К слову моему прислушался. Все правдой в том письме было! И про любовь, и про свадьбу! Да и как по-другому, я ведь через полгода на той свадьбе свидетелем был! Правда, когда за длинный стол аксакалы, родственники с обеих сторон сели, оконфузился маленько. Жениха и невесту поздравил. Хотел тост за дружбу произнести, а вышло – за службу. За славу русского оружия, победы Дмитрия Донского и Ермака Тимофеевича вызвались выпить…пять человек. Пришлось мне срочно обходные маневры искать, на ходу речь свою перестраивать и – попросить потомков Батыя к тосту присоединиться. Встали все. Даже местный мулла со скамейки поднялся и весело так в четки пулеметные застрочил. Гильзу от артиллерийского снаряда, на два с половиной литра, по кругу пустили. Правда, халтурили правоверные. Только бороды в водку макали. Так что вскоре ко мне одонок, литровый, обратно в руки приплыл. Пришлось за честь российского мундира отдуваться… Когда сознание мое отключилось, братка рассказывал, как меня от недоумевающих гостей уводил, на брачное ложе на покой укладывал, и как мы пели, обнявшись, неувядаемый батарейный шлягер: «Полчаса, полчаса до подъема осталось, и опять в самоходе «мотор» я ловлю. Полчаса, полчаса, не смотря на усталость, я люблю это время, бесконечно люблю! А-а-а! А-а-а!»… Люблю, Айдар! Люблю, Гуля! Люблю!!
ПЕРЕКАТЫ
«Все перекаты, да перекаты… Послать бы их по адресу! На это место уж нету карты – идем вперед по абрису…» Спотыкаясь об узлы и чемоданы, буруны и пороги жужжащей в походном плеере песни, продвигался я к своему купейному…вернее, к спальному вагону… Ну нет, говорят, у них ни плацкарты, ни купе… Одно СВ осталось, еще каким-то чудом не занятое... Я своим камуфляжем армейским пропотевшим чую – надо брать! Никто, конечно, денег переплаченных не вернет… Да жизнь командировочная буфетная поперек горла встала. Я билет – цап! И – на перрон. По пути к месту временной дислокации странности всякие замечать начал. Перед дверью моего купе какие-то амбалы перекаченные толкутся, шепчутся, на мои майорские погоны глаза таращат. А мне-то что? Пусть любуются. Я баулы свои под седушки распихал. Сало, колбаску, селедочку на столике разложил… И тут в купе мужчинка чернявенький заходит. Костюмчик - джинсовый, ухоженный. В руке – чемоданчик. Я руки о штаны вытер – знакомиться, значит, собираюсь. Тот руку жмет и лопочет что-то на ломанном русском или плохом испанском… И манеры – какие-то балетные… Вот так сосед! Испанец… Слава КПСС, я, еще будучи курсантом военного училища, вопросы: «Ваше воинское звание?» «В каком соединении служите?» «Как фамилия командира батальона?» - на пяти враждебных европейских языках – затвердил до мозолей. И – к месту ли, не к месту всю эту абракадабру иностранцу вывалил. А испанец ничего попался – понятливый: кивает, улыбается, «Си-си» говорит. У амбалов в дверях лица квадратные в ромбы повытягивались, когда я бутылку водки из вещмешка дорожного вытащил. А Филя (вообще-то он Филиппом представился) пирожные и коньяк из чемоданчика достал. Но - от водки не отказался. Пальчиками хрустнул, мизинчик, эдак, противненько, в сторону отставил и – одну, вторую, третью рюмочки – глоточками маленькими продегустировал. Эстет. Прозрачный, тонкий. Весь какой-то из себя субтильный, уставился на меня – глаз не сводит… Э-э, думаю, отставить! Купе двухместное. У порога качки мускулами хрустят. Поди, знай, что у парня на уме. А ну, навалятся? Ориентация неправильная границ государственных не имеет… Решил я Филю на вшивость проверить. На ближайшей станции, ненавязчиво, пальцем в окно тыкаю: «О, женщины! Донны, мать ети, Маши! Красавицы!» По платформе шныряли стайки торгующих картошкой и яблоками старушек. «О! – заблажил испанец, - Руссо! Любовь! Маша!» И телефон сотовый – в брюликах и золотых цепочках – из штанов вытягивает. На кнопки драгоценные давит. Фу, от сердца отлегло, вроде наш парень! Только навороченный до чертиков. Старается. На аппарате заморском «Свадебный марш» Мендельсона наигрывает. «Ты, товарищ, со своего сокровища ввек не дозвонишься! На мой, отечественный!» - Сам номер набрал. Дозвонился… Обмяк Филя. Заворковал. Я, тактично, в коридор ретировался. До туалетной комнаты. «Носик попудрить». Тут меня «квадраты» в квадрат взяли: «Ты как сюда попал? Ты знаешь, с кем едешь? Это наследный принц Испании Филипп-Хуан-Антонио и пр. пр. высочайшая подноготная. С ним рядом муха не сядет, а ты - приземлился! Смотри, служба, того… Закусывать не забывай. Не посрами державу.» «Не вопрос! Сделаем!» Битюги меня под ручку в туалет и обратно в купе проводили. К другу Филиппу. Принц на подушки откинулся. Глаза – как у мартовского кота. Пирамидку из телефонов и пирожных на столе строит. Не подвела, стало быть, зазнобушка. Утешила. Ну, тут и по рюмашке не грех! Приговорили мы водку, потом коньяк заморский. Вспомнили антифашистское сопротивление. Общих знакомых: Сервантеса, Гарсиа Лорку, Хулио, как его бишь, Иглесиаса. Чем больше пили – тем лучше понимали друг друга. Святую инквизицию пожурили. А, когда до испанских завоевателей дошли, Филя загрустил: «Я есть плохой испанец. Наследный принц. Мои предки – конкистадоры. Индейцев – пиф. Ацтеков – паф…» Вот-вот слезу пустит. «Пиф-паф, говоришь?.. Ну, с кем не бывает? А я, брат, русский офицер! С командировки домой еду… Э-х! Ежели по-свойски, начистоту, знаешь, в чем сила нашей Красной Армии? В особой организации организма, всякой заразой европейской не измученной! Вот, смотри! - и носок защитный с ноги стягиваю. – Чувствуешь запах? А!!! Потому-то в казармах дух стоит непобедимый! Что носки… Портянки вдоль коек – знаменами реют!.. А песни наши? Так за душу возьмут – не выкарабкаешься! На - послушай…» Сую Филиппу плеер с песнями Кукина, Клячкина, Городницкого. Прибалдел принц, заслушался. Ушел в дальние походы Филипп Хуан Антонио. На остаток мутный в рюмках не реагирует. «Ну, давай, Филиппушка, на посошок! Поспать надо. А то ребята твои с ног валятся, охраняючи…». Звякнули рюмочки…банки и прочая громоздящаяся на столе посуда. Обнялись мы с Филиппушкой крепко - на почве любви к женщинам и великому русскому языку… Перед тем как спать завалиться, включил я плеер на полную катушку. Разодрал наушники. Втиснул кнопку Филиппу в ухо, другую - в свое запихал. Чтобы с песней и другом в пути не расставаться… Так и уснули. Под стук вагонных колес. Храп охраны. И дрожащий в двух тонких проводках, сближающий судьбы, народы голос Юрия Визбора: «Лыжи у печки стоят, гаснет закат за горой, снова кончается март, снова нам ехать домой…»
Сообщение N: 42
Подразделение и год выпуска: 2 танковая рота 1988 года выпуска
Рейтинг:
0
Отправлено: 19.04.07 14:25. Заголовок: Re:
Кома пишет:
цитата:
Пойте вместе с нами!
Андроша, я может просмотрел, но, навряд ли. На мой взгляд, на данной ветке много оч. хороших и душевных текстов. Правильных, что-ли , трогательных. А где наша, одна из любимых (2-й роты 1988 г.в.), не раз исполняемая на балконе 25 группы на бис: " На Уктусе стелится туман (могу подзабыть), затихает в роте балаган..." (Для непросвещенных, далее идет повествование о фрагменте из жизни нормального курсанта, кот-му не чуждо ничего человеческое: самоволка, любимая девушка. экстремальное возвращение в роту...). Музыка из к/ф "Выше радуги" "Засыпает синий Зурбаган". К слову, когда на балконе начилались песнопения, часовой, охраняющий склады напротив забывал о службе и частенько не замечал разводящего/начкара...
Восполни, дорогой, этот пробел. Пролей на душу "бальзама" (Как рижанин прошу ). А вообще, из личных воспомининий, замечу, что Андрей Кривоборский, наш ротный самородок-бард . Спасибо, тебе за волнующую лирику в обстановке курсантского бытия .
По Уктксу стелится туман Затихает в рот е балаган Часовой кимарит под навесом И луна выходит из-за леса
К телефону я бегу босой Ждет курсанта юная Асоль Дома нет ни матери ни брата Приезжай , свободна на ночь хата
Припев
2 часа на часах, до подъема не много осталось На последние деньги мотор я ловлю В центр города еду, забыв про усталость Я люблю это время беззаветно люблю
2 куплет
Утром я приеду чуть косой И забуду страшную Асоль Лучше путешевствовать по Нилу Чем ночами ездить к крокодилу
К телефону вновь бегу босой И звоню другой уже Асоль Приезжай родители на даче На такси обратно дам без сдачи
Припев
2 часа на часах, но опять я не знаю покоя И как прежде на дачной мотор я ловлю Не могу я понять, что творится со мною Все люблю это время беззаветно люблю.
Сообщение N: 4799
Подразделение и год выпуска: 2 батарея 1990
Рейтинг:
3
Награды:
Отправлено: 02.03.11 15:29. Заголовок: Написал под впечатле..
Написал под впечатлением о предстоящей встречи свыпускниками на Юбилее...
20 лет 20 му выпуску...
шаг стараясь чеканить идем мы поротно повзводно поредели ряды нелегко строевым нам идти (ходить) хоть отмашка не та не у всех смотрят вверх подбородки но зато командиры как прежде идут впереди (но зато снова вместе бьет сердце набатом в груди)
Разбросала судьба нас по миру и жизнь помотала (потрепала) Нет страны той которой клялись беззаветно служить Разделили границы единые братские страны Ну а мы офицеры (замполиты) назло продолжаем дружить
Двадцать лет пронеслись как отметили выпуск двадцатый Но закрою глаза я и вижу как летней порой Четким строем походной колонной идут лейтенанты Роты восемь четыре и мы с батареи второй
ПРИПЕВ
кпп, танк, катюша, столовая, плац и казарма караулка, штаб, клуб и учебные корпуса ты родное Свердловское ВВПТАУ и все также прекрасна Уктуская наша гора (и вдали зеленеет Уктуская наша гора)- просто вариант
Сообщение N: 4800
Подразделение и год выпуска: 2 батарея 1990
Рейтинг:
3
Награды:
Отправлено: 02.03.11 15:35. Заголовок: В училище с середины..
В училище с середины первого по третий курс был замкомвзводом...не знаю , может старею, но скажу прямо...уважал свой взвод и любил свою группу...большинство песен около 30- ти посвещено событиям , как в Гвардейской второй батарее , так и в родной группе:
Группа 202- развеселая
- КМБ , погоны, форма просто класс - Первый взвод товарищ - Поздравляю Вас - Есть ответил гордо, кивая головой - Так и оказался я в 202
Припев : 1взвод, 2 группа, батарея тоже 2 Как присягу я запомнил эти четкие(новые) слова Через месяцы и годы Всем могу сказать в ответ Что моя 202 – меры нет
- Шара, масса , Доня, день бежит за днем - Снег квадратом сложим - Шваброй(Машкой) пол натрем - Сапоги нагладим, вставочки вошьем(воткнем) - Шапка как казарма (училище) напоминает дом -(Шапку сложим домиком, Аксинью запоем)
Припев : 1взвод, 2 группа, батарея тоже 2 Как присягу я запомнил эти четкие(новые) слова Через месяцы и годы Всем могу сказать в ответ Что моя 202 – меры нет
- Стажировка, баня , ДОСы, манит кроссами Уктусс - В город ночью в самоволку - Убегаю я ж не трус - но всему конец приходит ,вот и ГОСы подошли - Все зубрю ,пишу шпаргалки от зари и до зари
Припев : 1взвод, 2 группа, батарея тоже 2 Как присягу я запомнил эти четкие(новые) слова Через месяцы и годы Всем могу сказать в ответ Что моя 202 – меры нет
- Вот итог учебы, модный словно франт - Молодой безусый ( и стройный) - Красивый лейтенант - Рубль под коленку ,мелочь вверх летит - Встречай Страна и Армия – готовый замполит
Припев : 1взвод, 2 группа, батарея тоже 2 Как присягу я запомнил эти четкие(новые) слова Через месяцы и годы Всем могу сказать в ответ Что моя 202 – меры нет
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 392
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
, трогательных. А где наша, одна из любимых (2-й роты 1988 г.в.), не раз исполняемая на балконе 25 группы на бис: " На Уктусе стелится туман (могу подзабыть), затихает в роте балаган..." (Для непросвещенных, далее идет повествование о фрагменте из жизни нормального курсанта, кот-му не чуждо ничего человеческое: самоволка, любимая девушка. экстремальное возвращение в роту...). Музыка из к/ф "Выше радуги" "Засыпает синий Зурбаган". 
). 
. Спасибо, тебе за волнующую лирику в обстановке курсантского бытия 
.
. 
- участник сейчас на форуме